Мааппа и неуправляемые героини в кинематографе Саха

Аннотация

Республика Саха, которая уже более тридцати лет производит собственные фильмы, в последнее время привлекает внимание исследователей российского и евразийского кинематографа во всем мире (Damiens 2014, 2015; Струков 2018; Романова 2022; McGinity-Peebles 2022). Зачастую в исследованиях подчеркивается роль кинематографа Саха в консолидации и продвижении самобытности, истории и культуры Саха на фоне исторического контекста имперского российского и советского колониального угнетения. Однако достаточно мало внимания уделяется репрезентации женщин как ключевых фигур в кинематографе Саха и их важной роли в формировании идентичности Саха. Данная статья призвана восполнить этот важный исследовательский пробел, сосредоточив внимание на фигуре ‘неуправляемой’ героини на четырех важных кинематографических примерах: Мааппа (Алексей Романов, 1986), Мой убийца (Костас Марсан, 2016), Чучело (Дмитрий Давыдов, 2020) и Иччи (Костас Марсан, 2020). Во всех четырех фильмах героини воспринимаются своим окружением как  отвратительные и  чудовищно гротескные фигуры, презираемые и отвергнутые обществом. Эти “женщины-монстры” (Creed 1993) ищут возмездия в облике чудовищ или демонических призрачных сущностей, визуально преображаясь на экране в мать-природу, которая также непокорна. Действительно, хотя представление о женских образах как грозной силы природы не является исключительной особенностью кинематографа Саха, оно является одним из основополагающих понятий в этой культуре. Например, все водоёмы в верованиях Саха несут коннотацию материнской материи предков - ‘бабушек’ (эбээ), и народ Саха относится к ним с особым уважением и почитанием. Данный анализ показывает, что эти женщины-героини не могут интегрироваться в русифицированное общество современных  Саха и поэтому являются ключевыми смысловыми фигурами сопротивления в сюжетно-смысловой структуре этих фильмов, направленных на защиту культуры Саха. Таким образом, мы утверждаем, что эти ‘неуправляемые’ женщины функционируют как место сопротивления народа Саха перед лицом колониального угнетения. Более того, архетип ‘неуправляемой’ женщины имеет важное значение не только для кинематографа Саха, но и для кинематографического сопротивления колониальному (и патриархальному) угнетению в глобальном масштабе.